1. Имя и фамилия Вашего персонажа
Бервальд Оксенштерна/Berwald Oxenstierna
2. Возраст
Двадцать три полных года. 
3. Страна
Королевство Швеция/ the Kingdom of Sweden/Konungariket Sverige
4. Биография
   По факту, не глядя на унии и даты обретения независимости, Швеция в тройке скандинавских государств является младшим королевством. Нельзя точно сказать, когда он смог назвать себя настоящей страной, но Бервальд точно помнит, что это случилось примерно в начале десятого века.
   В юности он точно так же, как и любой из скандинавов, был большим любителем путешествий, откреститься от которого землям, лежащим на восток от современной Швеции, было невозможно. Собственно, никто особо к отшиванию шведа и не стремился, даже наоборот – пускай вопрос о том, кого же славяне приглашали править ими для него самого ныне является забытым прошлым, но все же он уверен в том, что ответ на него очевиден.
   Период навязывания ему христианства на долгое, долгое время запомнился Швеции как один из самых отвратительных и болезненных в его истории. На то, чтобы единый Б-г заменил всех асов, ему понадобилось два века, и сопровождалось это не абы каким повреждением несформированной шведской психики.
   Долгое время после этого он жил и рос один, в полном покое, пока политическая жизнь не показала ему свои зубы. Стоило одному королю смениться другим, как драгоценное спокойствие полетело ко всем чертям и Бервальду пришлось разрываться меж двух огней, меж двух политических сил. Это продлилось до тех пор, пока он не нашел выход из неприятнейшего положения, казавшийся более чем достойным – ненавистный народу властитель был свергнут, и датская королева Маргарета взошла на шведский престол. Позднее, глядя на ситуации со стороны, Оксенштерна чуть ли не головой об стену бился, кляня себя, на чем свет стоит.
   Последующая череда озарений, восстаний, столкновений, скандалов, ссор и поражений показалась ему недостаточной ценой за возможность обрести независимость от родного брата. Последняя битва за эту самую независимость, смерть последнего короля из шведского рода и восхождение на трон датского короля и так не сулили Бервальду ничего хорошего, но кто бы мог подумать, что дела пойдут настолько весело. Так называемая «кровавая баня», продлившаяся три дня, за которые было казнено свыше ста человек, разыгран настоящий церковный суд над верными последнему королю, а его останки извлечены из могилы и сожжены вместе с телами остальных казненных, также осчастливила Швецию двумя замечательными подарками. Одним – в виде шрама от секиры на шее, другой – в виде дефекта речи, который в последствии не смог исправить ни один логопед. Если до этих событий некоторые шведы были и не против власти Дании, то теперь король настроил против себя абсолютно всех. Очередное восстание наконец дало Швеции возможность вздохнуть свободно и обрести независимость.
   Произошло это в 1523 году, который Швеция и поныне считает годом своего второго рождения. Пожалуй, долгожданная независимость сильно ударила ему в голову, и вот уж размахнись, рука, раззудись, плечо: Балтийское море стало «шведским озером», Польша не раз и не два вступал с ним в бой, Эстония и Латвия оказались под властью шведской короны. Долгое время между Швецией и Данией держался крепкий рекорд по войнам – в то время не нужно было никакого повода, чтобы не сдержать желания «начистить рыло этому ослу сию же секунду».
   Надолго Швеция в глазах Европы стала могущественной и сильной империей. С течением времени все становилось не так гладко – новые короли были не столь талантливы, постоянные занятия внешней политикой, или, проще говоря, бесконечными драками с соседями, ослабили Швецию изнутри. Но, во имя всех святых, кого это будет волновать, когда в руках появляется столько власти?
    Никого не будет. Бервальда вообще что-либо волновать начнет аж через несколько веков, когда настанет время выяснить отношения и с Россией тоже. Конечно, по простой и ясной шведской логике, Российской Империи выход в Балтийское море был словно собаке пятая нога, и всевозможные протесты со стороны Ивана были бесплодны. Они оставались такими до того момента, как на российский престол взошел Петр Алексеевич.
   Дальнейшие события долго казались Оксенштерне не более чем сном. Слишком уж стремительно «могущественная и сильная» империя разлетелась на куски у Петербурга и Полтавы, чтобы все происходящее можно было сразу принять всерьез. Однако пришлось. Этот самый «серьез» и стал рычагом, который дал толчок процессу остывания горячей шведской головы.
   Она дымила и исходила паром еще целый век, однако, по прошествии этого срока Швеция утихомирился. Попытки реабилитироваться не дали результата, а наполеоновские войны принесли в шведский дом ничего более серьезного, чем недопонимание между его обитателями.
   Очень долгое время Бервальд не мог понять, почему Финляндия ушел из дома Дании, как только появилась такая возможность, а под шведским крылышком давно живет и не тужит. Да и вообще понять финна для него поначалу было идеей-фикс, а потом – невыполнимой миссией. В конце концов, он смирился с тем, что понять этого человека, кажущегося ему безвольным до крайности и этим порой невероятно раздражающего, невозможно. Однако как только по первому требованию России Финляндии в зоне досягаемости Швеции и след простыл, то, что именно «безвольный» и за это прозванный женой длительное время оставался единственной опорой Бервальда, стало очень ясно и неприятно.
   После войн Наполеона на шведский трон сел, вернее, был посажен Наполеоном, новый король и жизнь началась по-новой. Французский король решил, что нет одного под боком – не беда, всегда есть второй. Особых трудов уния Швеции и Норвегии не стоила, но все же для того, чтобы отлепить вторую от Дании, пришлось применить силу. Уния была образована, но она даже приблизительно не была похожа на то, что привык видеть Бервальд в своем доме. Когда с ним жил Тино, главным оставался швед, а тому было великодушно предоставлено право подчиняться и слушаться. С Юнатаном такая шутка не прокатила совершенно. Более того – Бервальд с удивлением узнал, что люди вообще умеют не только подчиняться или командовать, но и желать покоя, равноправия и прочих глупостей.  Изображение «семейной жизни» получилось коротким, неудачным, но громким.
   С приходом двадцатого века Швеция надел очки и отослал под три черта всех, кого только можно, взяв на себя роль вечного, хоть и относительного, нейтралитета. Амплуа это не были способны разорвать даже обе мировые войны – слишком уж шведский зад натерпелся за годы не прекращающейся воинственности. Даже желания спорить с Тино за Аландские острова, которые Бервальд и по сей день считает исконно шведскими, просто не возникло. Конечно, резко проявившийся пофигизм мгновенно уничтожил репутацию Швеции как государства с кристально чистой совестью, впрочем, такого мнения о себе до поры до времени был только он сам. Ныне Бервальд предпочитает заниматься исключительно проблемами «на местности» - то есть своими и того, кто хорошо попросит. Точно так же поступает по отношению к нему и весь остальной мир.
5. Внешность
   Бервальд относится к тому типу людей, которых невозможно потерять в толпе. Хотя бы потому, что далеко не каждый имеет возможность упереться носом хотя бы в его подбородок – в скандинавской семье, ни в коем случае не отличающейся хлипкостью телосложения, Швеция официально считается самым высоким, при этом самым широкоплечим и самым длинноногим. Да и в общем его рост и телосложение вызывают иллюзию удлиненных конечностей. Благодаря стройности и узким бедрам он не страдает синдромом шкафа и в целом обладает типичной мужской пропорциональной фигурой. Ее типичность нарушается только бо̀льшей склонностью к рельефности мускулатуры, чем это обычно встречается в наши дни.
   Лицо Швеции ассиметрично, с ярко выраженными скулами и широким, по-европейски выступающим вперед подбородком. Глаза Оксенштерны небесно-голубого холодного цвета, глубокие, но невыразительные, более того – обычно и вовсе лишенные какого-либо выражения, чуть прикрытые толстыми, практически лишенными ресниц веками. Нос Бервальда идеален с геометрической точки зрения, а четкий рисунок узких губ не выделяется на лице ни яркостью, ни пухлостью. Когда-то давно, на заре веков, когда Швеция еще даже не потерял яркого румянца на щеках и не обрел свой бледно-молочный оттенок кожи, его волосы были длинными и всегда растрепанными. Сейчас же, после того, как он обзавелся видимостью маски кирпича и мимика практически полностью исчезла со шведского лица, его волосы остались такими же растрепанными, но стали очень короткими – густая светлая челка обычно не достигает и середины лба, шея и вовсе остается голой, а виски закрываются такими же светлыми короткими бакенбардами. У Бервальда широкий и довольно низкий лоб, что делает его густые светлые брови склонными к опусканию. Из-за этого очень часто, сам того не замечая, он мрачнеет и насупливается без какой-либо на то причины и выглядит довольно грозно.
   Давным-давно еще одной частью тела Швеции стали его очки. Пожалуй, вопрос глаз – единственный его конфликт с собственным телом, ибо крепкого здоровья ему не занимать, а вот орган зрения от природы оказался очень слаб. Если бы не чудо оптики, он бы со своей близорукостью побоялся бы лишний раз встать на ноги – дальше своего длинного носа Бервальд видит туман и цветные размазанные пятна. Носить очки ему приходится постоянно и надеваются они, даже если среди ночи ему приспичило пройти несколько метров по собственному дому в ту или иную комнату. С другой стороны, всегда есть возможность заменить очки линзами, которой Оксенштерна пользуется редко, ибо и без линз каждый вечер у него уходит минут десять на то, чтобы просто сидеть на одном месте с закрытыми глазами и массировать подушечками пальцев вечно опухающие веки. Известно, что долго носить очки с сильными линзами значит по меньшей мере давать сильную нагрузку глазам, которая сопровождается отвратительной болью.
   В одежде Швеция неизменен веками, чего бы ни предлагали ежедневно меняющиеся мода, общественное мнение, законы стиля и прочая ерунда. Никогда в нем не появлялось ни малейшего желания выделиться с помощью внешнего вида, что частенько бывало сильнее воли многочисленных боссов и заставляло их по потолку бегать, чтобы только нарядить Бервальда по их желанию. Предоставленный сам себе, Оксентешрна не выползает из  всякого рода джинсов, водолазок, кенгурушек и толстовок. Однако сложно припомнить время в его жизни, когда ему не нужно было уже через десять минут быть на другом конце города с папкой документов в руках и с видом, как будто это он и никто другой учил манерам английскую королеву. Из-за этого чаще всего Швецию можно застать одетым именно в деловом стиле, который он сам ненавидит до глубины души. 
6. Характер
   К счастью или к сожалению, Швеция относится к редкому в наши дни типу людей, которых легче всего обозвать «на лицо ужасными, добрыми внутри». Он – человек, первое впечатление от которого остается неизгладимым и является самым неправильным из всех возможных.
   Прежде всего, ему совершенно не свойственно стремление к общению. Сколь бы вокруг Бервальда ни вертелось людей, знакомство он заводит только по явной на то причине, обычно – по делам. Сам он глубоко уверен в том, что люди, способные занять собою определенное пространство в области между шведскими ключицами и солнечным сплетением, давным-давно с ним знакомы и пополнения в их рядах в этой жизни не предвидится. Совершенно верно, Швеция – отчасти пессимист.
   Однако, несмотря на то, что на первый взгляд он кажется сосредоточенным на самом себе куске цемента, который совершенно не интересуется происходящим вне его оболочки, обычно рядом с ним люди чувствуют себя на удивление уверенно и спокойно. Нельзя сказать – уютно и непринужденно, ибо одним своим видом даже в старых джинсах и растянутой водолазке Бервальд создает ауру умеренной строгости, собранности и сосредоточенности, при этом делая все возможное, чтобы минимально влиять собою, своими привычками, вкусами и принципами на окружающих.
   А делать это довольно непросто, ибо эти самые привычки, вкусы и принципы являют собою китов, на которых держится все Шведское Королевство. Прежде всего, это – трудоголизм. Сколько он себя помнит, Оксенштерна всегда был готов взять на себя полный объем любой работы, при этом выполнив половину задания за того, половину за этого и помогая тому. От хорошо выполненной работы, будь то новая конституция или почищенная картошка, он получает истинное удовольствие, однако где работа выполнена хорошо, а где – нет, решает только он сам. Самому себе Швеция ставит высокую планку, на самом деле по жизни находясь в состоянии недовольства собой, при том не требуя от окружающих ничего особенно – ничего того, чего тот или иной не смог бы выполнить. 
   Бервальду свойственно стремление к одиночеству. Даже не столько к одиночеству, сколько к полному спокойствию: пребывая в готовности в любое время приняться пилить себя со страшной силой, то, чего ему не хочется никогда – получать тычки за что-либо от окружающих, быть отчитанным, а то и вовсе выслушивать чужое недовольство и претензии. Принимая во внимание его образ жизни и постоянную отдачу работе, избегать подобного во время общения с не совсем уж близкими людьми невозможно. Такая отчужденность создает видимость того, что самооценка Швеции не имеет совершенно никаких пределов, являя собою альфу и омегу. Отчасти это действительно так – редкостная гордость, эгоцентризм, упрямство и оценивание себя по одному ему понятным критериям действительно очень свойственны Швеции. Однако около восьмидесяти процентов его размышлений, мыслей и выводов в любой жизненной ситуации не попадают в атмосферу даже в виде намеков и недоговорок, что совершенно отсекает возможность анализа характера Бервальда до того момента, пока он сам не пожелает раскрыться. А это он последние несколько веков считает абсолютно лишним – собеседнику удобно и без подробностей, это он видит ясно, а те, кому надо знать, и так давным-давно все знают и никак с шеи не слезут. Так что по сути своей он – очень закрытый человек, не терпящий вторжения в свое личное пространство и реагирующий на это болезненно и агрессивно.
   Практически невозможно создать для Швеции условия для впадения в крайности. Конечно, существует целый ряд персонажей, одним своим видом и парой слов способных вызвать у Бервальда истерику с криками и битьем посуды, но этот ряд короток. Взрослея, он с каждым прожитым годом все больше убеждался в том, что наилучший способ избегать конфликтов – скрывать свои эмоции и чувства, как отрицательные, так и положительные. Бервальд делает это так, чтобы при этом не страдали ни его патологическая честность, ни отчасти рыцарская мораль. Конечно, в глазах всего мира это мгновенно делает его отмороженным флегматиком, особенно после того, как он официально наотрез отказался влезать не в свое дело по любому поводу.
   Поэтому так исторически сложилось, что тот Швеция, которого знают все, и тот, которого знают самые близкие – два разных человека. Конечно, четкой границы не существует, особенно если учесть, что самая нежная забота обычно проявляется у Бервальда в виде затрещин, пинков, насильственного навязывания своего единственно верного мнения и рычания на повышенных тонах. Это делает его человеком, находиться рядом с которым – задача не из легких, поэтому тех немногих, кто с этой задачей справляется, Оксенштерна ценит превыше всего. 
7. Способности.
   Скажете, если меня понесет. Заранее прошу прощения, но я фетишист и не совсем себя контролирую.
   Так сложилось, что бренное шведское тело с малых ногтей оказалось расположенным к разного рода над собою издевательствам вроде растягивания, накачивания, подчинения ритму и прочим глупостям, необходимым человеку, отдающему часть своего времени науке танцев. Мало кому известно, что у его твердого характера Швеции есть совершенно ясный источник, и это – когда-то оставленное за плечами балетное училище. Именно период учебы там он до сих пор считает самым сложным и тяжелым в своей жизни и отчасти даже рад тому, что зрение, вернее, его отсутствие, закрыло ему путь в балетные труппы – еще чего не хватало. Однако свои навыки он очень ценит и после выпуска с отличием много лет назад, ни капли их не потерял, каждое утро и каждый вечер выполняя ряд действий, необходимых для их сохранения. Сколько он помнил свою длинную историю, эти навыки оказали ему очень и очень большую услугу, приучив к фанатизму, полной отдаче своему делу, работе до упаду и качеству выполнения работы.
   Кроме того, по складу ума Бервальд – математик, и боже упаси того, кто додумается дать ему в руки листок бумаги и ручку, велев проявить фантазию в любом виде. Ибо напишет швед квадратное уравнение и сядет его решать. Он начисто лишен способности что-либо выдумывать и создавать, хоть такой необходимой самцу человека способностью «тут прикрутить, там привинтить, здесь отодрать, туда приклеить, а потом покрасить» он по праву гордится.
8. История из жизни.
   Все моменты в жизни Швеции, когда ему хотелось упасть, где стоял, да и остаться лежать, он мог перечислить по пальцам одной руки. То, что сейчас длился очередной такой момент, его не то что раздражало – приводило в состояние, близкое к нервному срыву. И чем ближе был нервный срыв, тем больше он должен был расслабить мышцы и тем ровнее дышать.
   Казалось, он находился в одном положении уже несколько часов. В положении, среднему человеку кажущемуся одним из кругов ада: с правой ногой, лежащей на станке, левой, лежащей на полу сзади и идеально прямым корпусом, стремящимся полностью лечь на правую ногу. При этом на свою выгнутую дугой ступню он смотрел снизу вверх.
   Подумаешь, растяжка – какая новость. Эта мысль пульсировала в голове Бервальда, словно вытащенное из грудной клетки, но продолжающее сокращаться сердце. В этом нет ничего особенного или из ряда вон выходящего. Все, как всегда. Ничего нового.
   Не ново ни шершавое дерево под ногами, ни собственные ногти, с силой впивающиеся в собственную же кожу. Не нов ни скользкий от пота лоб, прижимающийся к колену, ни взгляд, бездумно упертый в это самое колено. И уж тем более не нова острая режущая боль ни в двуглавой мышце, ни в икроножной.
   Да, приходилось заниматься самоубеждением. Другого выхода просто не было: либо все, как всегда, либо работа не будет выполнена. А если неправильно выйти из такого положения, ноги будут  вывернуты. И прощай, балет. С одной стороны – во имя всего святого, как бы хотелось сказать именно эту фразу, но с другой, разве можно отправить многие и многие часы упорной работы коту под хвост? Все, что он делал, должно дать результат, иначе все без толку. Ведь даже это время чего стоит. Время, когда тело полностью взмокло от пота, в глазах потемнело и во всем мире не осталось ничего, кроме боли в ногах. И ее было более чем достаточно, пожалуй, даже намного более, чем достаточно, но если учитель давно сказал всем встать и отдыхать, а Бервальду – продолжать растяжку, значит, так надо.
   Он то отключал мозг, то не мог успеть за бешеным ритмом мыслей, обшаривающих всякие глупости, помогающие отвлечься от ощущения куска раскаленного железа, вогнанного с двух сторон от паха и под колено. Кажется, там действительно есть кусок железа и кто-то медленно, со вкусом выворачивает его мышцы наружу, разглядывая каждое волоконце. Кажется, он сидит уже точно больше часа. Кажется, сквозь гробовую тишину зала биение его сердца слышно каждому из странно притихших учеников. Кажется, все они сейчас смотрят на него и жадно ловят глазами каждое мелкое пружинистое движение его таза.
   Кажется, они тоже заметили, что ноги Швеции сейчас образуют угол не сто восемьдесят градусов, а на несколько десятков градусов больше. Да, точно заметили. Слышно, как удивленно вдохнуло несколько девочек, и как сглотнул учитель.
   Должно быть, он сейчас очень рад. А может быть, он думает только о том, как Бервальда потом согнуть обратно, оставив его кости в суставах и не лишив возможности ходить недели на полторы.
   Но это такая ерунда. Господи, и какая же ерунда эта глупая боль – да ее и болью назвать нельзя, бывало и больнее. Ведь замер весь класс, несколько десятков глаз смотрят только на угол между его коленями и видят, что он один – тот, кто может сделать так. И более того – оставаться в таком положении долго. Очень долго, уже, кажется, полдня. Все видят, что он растянут лучше всех, и не потому, что с ним работали больше, а просто потому, что ему это дано. Ему дано быть лучшим. И не только в этом, но и во многом другом.
   Бервальд глубоко вздохнул, тряхнул головой и полностью лег грудью на свое колено. В голове сразу пронеслось множество ярких картин, где разные люди говорили ему то, что было и так очевидно. О том, что он всегда справляется со своей работой лучше других, о том, что в своей области он не имеет равных, о том, что во многих, многих вещах он лучший. И воистину, он был готов просидеть так еще полдня.
   -Хватит, Бервальд. Меняй ногу.
   Снова вздох, поднять корпус, ухватиться руками за станок, подтянуться, выпрямить одну ногу и опустить другую на землю. И сразу другая нога лежит на станке, правая лежит на полу далеко на спиной, а ногти впиваются в кожу в тех же местах. Все заново – снова обкусанные губы и тупой пустой взгляд, бесполезный счет по секундам, изнывающее сильное и здоровое тело и внимательное слушание тишины. Еще раз столько же времени, и он станет лучшим дважды. Ни слова жалобы, ни одного лишнего вздоха или стона – тишина и сосредоточенность на своей работе. Ничего особенного в этом нет – так было и всегда. Чем сложнее задание, тем лучше он с ним справится. Иначе и быть не может. 
9. Ориентация
  Формально – гетеро. На деле же – влюблен в свое дело, женат на своей работе и пожизненно находится в некотором вакууме, не допускающем стрелы Амуры к шведскому сердцу. Но конечно, все относительно и ничто не постоянно.
10.Привычки, пристрастия.
   Швеция – большой любитель тефтелей, и чем более они гадкий полуфабрикат, химические отходы с содержанием ГМО и всей таблицы Менделеева, тем они ему вкуснее. Кроме того, он имеет глупую манеру спешить во всех своих делах, все время стремясь освободить несколько часов непонятно на что, но при появлении свободного времени втыкать в одну точку и не знать, в какую дыру себя засунуть. Уже был упомянут дефект его речи, конкретно – невыговаривание как минимум половины гласных букв, периодически перерастающее в заикание из-за сильного испуга много-много лет назад. Из конкретных привычек Бервальд не имеет вообще ни одной: он не курит, не пьет, не грызет ногти и не накручивает волосы на пальцы – нечего грызть и нечего накручивать.
11. Пробный пост
   Я весь внимание.
12. Опыт игры или фикрайтерства.(ссылки на фики)
   Третий год уже играюсь. Писать не пишу.
13. Как с вами связаться?
   Скуп – smily_baka.
14. Как вы узнали об игре?
   Норвегия и Дания закатили мне панику и истерику. Так и узнал.
15. Скорость игры.
   Раз-два в неделю писать посты имею возможность точно. А вообще – моим временем распоряжаются все, кроме меня, потому, к сожалению, стихийно.

Отредактировано Berwald Oxenstierna (2011-11-29 01:57:33)