1. Имя и фамилия Вашего персонажа
     Эмма ван Дейр | Emma van Daire

2. Возраст
     21 год

3. Страна
     Бельгия | Belgium

4. Биография
     9 век:
     Здравствуй, дорогой дневник. Теперь у меня есть ты, и, надеюсь, мы сможем подружиться. Давай знакомиться: меня зовут Эмма, у меня есть старший брат Виллем, и мы оба - часть Франкского королевства. Возможно, когда-нибудь я стану настоящей страной, но пока я - лишь провинция, и, если честно, то пока я ощущаю себя лишь простым человеком, и не более того.

     14 век:
     Словно меж двух огней... Эти Франция и Британия, как изводят они меня своими войнами. То одни, то другие, от одних к другим... Мы с братом уже не знаем, как быть. Как они достали...

     15-16 века:
      Наша правительница, Мария Бургундская выходит замуж. Это значит, что пора собирать вещи: мы переезжаем в дом Священной Римской Империи.

     Не могу сказать, что мне плохо живется с другими странами Империи. Они вполне милы и добры ко мне и к Виллему. Нас считают единым целым и называют Нидерландами, а если хотят обратиться ко мне лично, то называют Югом. Я немного завидую Виллему: он силен, смел и предприимчив, когда-нибудь он станет прекрасной страной. Я тоже развиваюсь, но я - не мой брат. Я слаба. Как мне порой жаль, что я не так сильна, как брат.

    Империя распадается. В доме царит беспокойство. А мы уходим от них к Испании.

     16-18 век:
     Тяжело жить с Антонио. Его монархи хотят властвовать над нами абсолютно и не дают возможностей для развития. Виллем злится, я все чаще вижу злобу в его взгляде. Все чаще я слышу его разговоры о каком-то новом учении, и мне страшно за него. Что с нами будет, Господи, что будет...

     Восстание. Брат, как с цепи сорвался. Как мы с ним отдалились друг от друга, а я думала, что у меня нет ближе человека. Больше мы не одна провинция, теперь он независим.
     А я осталась с Испанией. О, Господи, если бы у меня была хоть толика смелости брата, если бы только...

     Смогла. Восстала. Я горжусь собой. Пусть Антонио видит, что я умею не только молча подчиняться ему. Мы с братом заключили соглашение, я верю, наступит день, и мы оба будем свободны.

     Но нет. Я снова во власти Испании. Мы с Нидерландами вновь отдалились друг от друга: он идет в одну сторону, а я - в другую. Хотя нет, я скорее стою на месте. Проще смириться со своей участью, видимо, это моя судьба - быть всегда чьей-то.

     В последнее время я вижу одни лишь войны. Я живу среди войн. Антонио и Виллем, Антонио и Франциск, они никогда, никогда не оставят меня в покое. Слабею, голова кружится, устаю.

     Война за Испанское наследство окончена. Родерих победил и забирает меня. Испанские Нидерланды станут Австрийскими. Так тому и быть.

     18-19 века:
     Хватит. Пора. Я устала, устала терпеть австрийцев на своих территориях. Смог Франциск освободить себя от монархии, смогу и я, в конце концов, я должна бороться за себя, а не сидеть, сложа руки.

     И мне удалось. Мы изгнали австрийцев, и народ провозгласил мою независимость. У меня новое имя - Соединенные Штаты Бельгии. Звучит солидно, не так ли, дневник? Теперь я - не Нидерланды, у меня свое название. И оно кажется мне очень красивым.

     Недолго мне пришлось радоваться. Вечные споры двух партий ослабили меня, и я вновь стала частью Австрийской империи. Но задержаться надолго не пришлось, я вновь ухожу к другому. Франция забирает меня на правах победителя в войне. Да что же это за жизнь, разве должна я всю свою историю оставаться лишь трофеем?

     Франциск вполне добр ко мне, под его руководством моя экономика стремительно развивается, я могу теперь без страха смотреть в будущее и не вспоминать о феодальном прошлом. Но мне не нравится, что его император вынуждает моих людей участвовать в своих глупых войнах. Я больше не позволю кому бы то ни было обращаться с собой, как с собственностью.

     Империя Наполеона пала, а я ухожу. Нет, меня забирают, практически насильно. Они хотят, чтобы мы с Виллемом стали одним государством, чтобы мы, как когда-то, были вместе. Говорят, Англии нужно, чтобы у границ побежденного Бонфуа было сильное королевство. Этим решением не довольны ни мой народ, ни голландцы. Придется признать: за время разлуки мы стали чужими, ни я, ни он больше не желаем друг другу добра. Давным-давно каждый за себя, и пора бы понять, что мы больше не семья.

     Свободна. Свободна! Я смогла, Господи, смогла! Как долго я ждала этого, как долго жила с другими, подчинялась им, но все в прошлом: я свободна. Независима, больше ни от кого не зависима, я - настоящее государство, само по себе! Дорогой дневник, нам нужно познакомиться заново. Я - Эмма ван Дейр, и я - независимое Королевство Бельгия.

     Я развиваюсь, расту, крепчаю. С каждым годом я становлюсь все увереннее в себе. Я верю, дневник, когда-нибудь я стану достойным королевством и буду сильным игроком на мировом рынке.

     Сегодня в моем доме появились маленькие мальчик и девочка. Их зовут Конго и Руанда, они - государство Африки, и они просто чудо. Они станут моими милыми младшими братиком и сестренкой, эти очаровательные дети.

     20 век:
     Больно... Больно! Дышать тяжело, воздух отравлен. Почему, ну почему я должна участвовать во всем этом? Зачем мне эта война? Почему я должна терпеть немецких солдат у себя дома? Все, что мне осталось - маленький участок территории между Северным морем и рекой Изер. Да и то, без помощи Англии не было бы даже этого.

     Чертов мировой кризис, он выводит меня из себя. Заводы закрыты, рабочие бастуют, я не чувствую себя единой страной. Словно я - это две незнакомки: фламандка и валлонка, и каждая хочет вырваться из меня, стать отдельной страной. Господи, дай сил остаться единым государством...

     Не могу об этом писать, нельзя словами выразить того, что я чувствую. Моей Снежной принцессы, моей королевы Астрид больше нет в живых.

     Прости, дорогой дневник, нам придется расстаться. Я не знаю, надолго ли, быть может, даже навечно. Свободная жизнь была недолгой, Леопольд подписал акт о капитуляции, и теперь я под управлением Германии. Ни о каком суверенитете и речи быть не может, дай бог не исчезнуть совсем. Не волнуйся, дневник, я не дам себя в обиду, ты ведь знаешь. Лучше сам береги себя. Если сможешь.

     Здравствуй, дорогой дневник. Прости, но я успела о тебе забыть, пока жила с Людвигом. Давай скорее забудем эти годы, я не хочу, чтобы твоих страниц касалось то, что я видела. Вот-вот все окажется позади: Артур уже вступил в Брюссель, он свободен, понимаешь! Что касается Леопольда... Не желаю его знать, я запретила ему возвращаться. Он оставил меня, он сгубил мою Астрид... Ненавижу.

     Мир раскалывается на две части. Пора понять, каким я вижу будущее. Прежде всего надо обезопасить себя от той коммунистической заразы, которой заражен Советский Союз, пока не стало поздно. Америка прав: нам нужен альянс. Он как раз говорил что-то о создании военного блока НАТО.

     Вот так, дневник, нам пришлось вернуть Леопольда. Сама не понимаю, как это вышло, но на референдуме больше половины проголосовали за него. Я знаю, что должна уважать их мнение, но с каждым днем мне все хуже и хуже. Голова раскалывается, тело ломит, в голове звучит незнакомый голос. Похоже, у меня начинается раздвоение личности, и гражданская война не за горами. Столкновение и забастовки изматывают меня и сводят с ума. Похоже, король сам понимает это. Он хочет отречься от престола.

     Что бы ни случилось, мы должны быть вместе и держаться друг за друга. Сегодня мы подписали Римский договор о ликвидации всех преград на пути свободного передвижения людей, товаров, услуг и капитала.

     Все чаще Конго говорит, что хочет уйти. Он не слушается меня, все чаще упрямится и скандалит. Ну просто я сама, когда сбегала от Нидерландов. Но ведь я - не Виллем, я лучше знаю, что нужно моим младшим братику и сестре.

     Нет, он все же ушел, и даже правительственные круги ничего не смогли добиться своими провокациями и поддержками мятежей. Рабочие негодуют: затраты тяжким бременем ложатся на них. Они бастуют вот уже год, правительство Эйскенса ушло в отставку.

     Эй, дневник! Кажется, Америке придется наконец запомнить мое имя: штаб-квартира НАТО теперь находится в Брюсселе. Пожалуй, когда даже Альфред знает, где ты находишься на карте мира, это повод немного погордиться собой.

     Думаю, остальное стоит добавить от авторской души: эта девушка многое уже успела и многое еще успеет. За последние полвека она пересмотрела свою Конституцию, пережила удар по экономике в связи с повышением цен на нефть, отменила обязательную воинскую повинность, создла профессиональную армию и отменла смертную казнь. Умер ее любимый король Бодуэн, и место его занял Альберт II. У нее были непростые отношения со своей бывшей колонией, в девяностых имел место конфликт, в результате которого пострадала сестра Конго Руанда, добившаяся независимости несколько позже брата. А не так давно, буквально в прошлом году, Эмма установила мировой рекорд: 249 дней она жила без правительства. Все в мире меняется, все уходит и начинается, но все так же ван Дейр часто волнуется, чувствуя в себе конфликт двух народов. Видимо, это судьба у них такая - грызть друг друга веками, и может когда-нибудь они станут двумя независимыми государствами, но пока Бельгия желает сохранить себя целой, невредимой и единой.

5. Внешность
     Эмма является обладательницей внешности самой типичной бельгийской девушки, какую только можно вообразить. Ростом метр шестьдесят восемь, длинноногая, вполне хорошо сложенная, несколько склонная  к полноте, ну так удивительно, как она со своими сладостями фигуру умудряется сохранить. Зато ни талией, ни формами не обделена, будет на что заглядеться. Спину всегда держит прямо, не позволяя себе сутулиться, с осанкой у нее определенно все замечательно. Форма лица овальная, скулы неярко выраженные, а щечки немного пухлые, но теребить их не рекомендуем: естественная реакция - кулак в нос. Кожа бледная, как сметана, сухая, черты лица тонкие, кончик носа чуть вздернут кверху, губы тонкие, бледные, глаза миндалевидные, зеленые, обрамленные длинными светлыми ресницами, внешний уголок немного приподнят вверх. Брови тоже светлые, тонкие, дугообразные. Волосы волнистые, чуть ниже плеча, льняного оттенка, мягкие и здоровые. Уж на что ван Дейр не жалуется, вода в ее краю мягкая и волосы не портит. Чаще всего Эмма подвязывает их зеленой шелковой ленточкой, которой, заметим шепотом, уже не первое и не третье столетие. Что касается отличительных примет, то их на виду не сильно-то много, разве что небольшое родимое пятно на шее, да совсем незаметный шрам под правым глазом. Самая заметная отметина всегда скрыта одеждой: между лопаток остался довольно грубый шрам, полученный во время восстания в 1830 году.
     На жесты бельгийка не скупится, однако прыгать-бегать-скакать - это не ее стиль. В разговорах держится спокойно, собеседника слушает с полуулыбкой и время от времени кивая головой. Но если счастье привалило, то держитесь: и "бегать", и "прыгать", и "скакать" получите, да еще и громкий голос в придачу. Так-то у Бельгии голос спокойный, негромкий, без резких интонаций. Если нервничает, то голос дрожит. В одежде предпочитает женственный стиль, но не забывает об удобствах. На высокие каблуки никогда не встанет, а если кто заставит, то она предпочтет босиком по мостовой прошлепать. Девушка девушкой, но остаться без ног - это очень, очень невесело.

6. Характер
     Не зная ничего о Бельгии, многие поспешили счесть ее глупенькой маленькой девочкой. Самое странное, что Эмма не стремится разубедить их, а напротив, смиренно принимает такую точку зрения, да и сама себя не считает великой и могучей. Привыкнув к житью-бытию под властью более сильных государств, девушка лишь после Второй Мировой Войны начала ощущать себя значимой для Европы, и сегодня довольна хотя бы тем, что люди могут показать на карте, где находится Брюссель. В ней нет ни гордости, ни тщеславия, присущих многим другим государствам, да и самооценка малясь занижена. Не всегда она даже может почувствовать себя единой страной, порой Эмме кажется, что у нее раздвоение личности: одна сторона - фламандка, а вторая - валлонка, и они вечно грызутся меж собой. Но, несмотря на это, есть у этих двух сторон общие привязанности: это культура, это королевская чета, это природа, наедине с которой Эмма готова проводить львиную долю своей жизни.
     Зато терпения этой девушке не занимать. Терпеть она умеет в совершенстве, когда надо. Ее мало что может вывести из себя, всегда она остается спокойна, рассудительна и внимательна к людям, особенно ценно это качество во время деловых переговоров. Необычайно обязательна и ответственна, Бельгия ни за что не предастся утехам и веселью, пока работа не будет закончена. Эмма по-детски стремится быть идеальной, она необычайно добропорядочна, и это проявляется во всем. Никаких правонарушений, никаких брошенных мимо мусорки фантиков, никаких переходов дороги на красный свет. Со временем из тихой и покорной девочки, живущей под властью империй, ей удалось стать независимой в делах девушкой, практичной и способной трезво оценивать ситуацию. Местами даже слишком трезво, недаром кое-кто поговаривает, что бельгийцы - те еще ботаники и гики.
     Фигня. Кто близко знаком с Эммой, тому такие эпитеты на ум не придут. В общении с друзьями ван Дейр проявляет себя, как вполне мягкий, обаятельный и веселый человек. Ей не чужда хорошая шутка, она умеет поддержать ближнего своего и убедить, что все будет хорошо. Эмма добродушна, к окружающим всегда благосклонна, ей чуждо чувство настоящей ненависти. Немногие ее раздражают по жизни: разве что француза очень сильно не любит, да к Нидерландам не так уж тепло относится, как говорят. Прощать Бельгия тоже умеет, ей не свойственно вспоминать о прошедших обидах и ссорах. Она - прекрасная хозяйка, и всякий, кто узнал ее чуть ближе, не прочь напроситься к ней в гости. Кто попробовал бельгийскую кухню, тот стремится к ней вернуться и в три часа ночи сунуть нос в бельгийский холодильник. Пожалуй, именно таким радушием и умением радовать окружающим Бельгия все же завела немало друзей в Европе, да и за ее пределами. Быть может, кто-нибудь когда-нибудь скажет, что Бельгия - это самая прекрасная, милая и замечательная страна, но пока довольно и того, что соседи по европейскому дому знают, где ее искать на географической карте.

7. Способности
     Особых таких способностей и нет. Ну, готовит потрясно, всякий, кто открыл для себя бельгийскую кухню, стремится подружиться с бельгийкой и почаще напрашиваться к ней в гости. Ну, вальс потрясающе танцует, так то еще с эпохи балов осталось. Играет на саксофоне, не музыкант головного мозга, как Австрия, но этот инструмент очень и очень любит, тем более, что изобретен он ее жителем.

8. История из жизни.
In Flanders fields the poppies blow
Between the crosses, row on row…
     Когда-то эти поля пышно цвели, были усеяны нежными ромашками и звонкими колокольчиками, только кажется, что это было так давно, будто в прошлой жизни. Даже не верится, что когда-то они выглядели по-другому. Снаряды и пули, со свистом врезаясь в землю, взрывали ее, и такой осталась она на многие десятилетия – израненной, изрезанной, перерытой. Павших в бою было негде хоронить, и их закапывали прямо здесь, на этом поле. Разве может здесь что-то расти? Только деревянные кресты, наскоро сколоченные оставшимися в живых солдатами для своих товарищей, виднелись всюду, куда ни глянь. И только один цветок, не считаясь с законами природы, произрастал на этом мертвом месте. Один-единственный, упрямый и неистово красный, он был хозяином и властелином полей Фландрии.
     В вечерний час поют птицы колыбельную засыпающему солнцу. Проходя сквозь темные облака, оно опускается все ниже и ниже, устало протягивая последние огненно-рыжие лучи к этим полям. Тишина и покой царили здесь, только ветер прогуливался среди крестов, раскачивая алые маки. Маки… Господи, сколько их было там? Сотни, тысячи, и кажется, что все маки мира, сговорившись, выросли среди крестов на испепеленной войной земле. Словно капли крови, будто залив, наполненный кровью, они разлились по всей долине. Покачивая своими чашами-цветками, наполненными холодной вечерней росой, они точно кланялись уходящему на покой светилу. Точно ветер заставлял их поклониться тем, кто лежал под ними.
     Заворожено смотрели люди на огненные лепестки. Говорили старожилы, что никогда прежде не видели на полях Фландрии столько маков. И только ничего не говорила одна девушка, что часто бывала здесь. Ей нечего было сказать, все слова давно уже заменены этими цветами. Она забывала обо всем, глядя на маковое безумие, и только щемящая тоска да жгучее отчаяние оставались в сердце. В простом белом платье, с зеленой лентой в волосах, она шла по маковому полю, словно корабль, плывущий в открытом океане. Раскачивались алые маковые цветы, колеблемые ветром, кивали они головками, стоило девушке провести по ним кончиками пальцев. Нежные, холодные, мокрые от вечерней росы… Как они были прекрасны, как ласково касались рук девушки, как смотрели на нее своими черными сердцевинами, понимая ее чувства. Будто они не жалеют тех, чей сон охраняют. Будто они не знают всю тоску спящих по солнцу, птичьему пению и по этой девушке, дороже которой для них не было.
     А девушка, медленно шагая по полю, глядела по сторонам растерянно, будто в забытьи, не осознавая, что там, за лесом вдали, живет мир, творится история. Словно время исчезает, растворяется вместе с последним солнечным светом, и ничего не остается, кроме этого кладбища. Постояв у одного креста, она отходит к другому, садится рядом и молчит. Ей нечего сказать. Она не может ни прочесть ему письма от его возлюбленной, ни рассказать, что он стал отцом, ни даже просто поведать о том, что закат прекрасен, а воздух чист, и дышится так легко, так сладко. Он все равно не услышит, ему давно не пишут писем, да и отцом стал не он. И как так только могло случиться? Сколько бы успел он, не окажись здесь, не вдохни он того отравленного газом воздуха? О, он бы стал прекрасным сапожником. А может, сварщиком. А быть может, дипломатом, кто знает, к чему гадать. Ныне он лежит здесь, в полях Фландрии, и только красный мак скрашивает его одиночество. Мак, да еще сотни и тысячи таких же мальчишек, каким был он.
     И за всех них, за каждого мальчишку гулко бьется сердце девушки. Теперь ей только и остается, что жить, как они этого для нее хотели. Нет у нее права уйти, сбежать, предать своих ребят, они ведь не предали свою родину. И пока ветер расхаживает меж крестов, пока маков цвет ал, как пролитая здесь когда-то кровь, она будет жить и помнить. Она будет помнить и тогда, когда оживет земля, забудет раскаленные гильзы и осколки снарядов, и среди маков расцветут небесные незабудки, снежные магнолии, пестрые петуньи…
    - Они расцветут, обещаю тебе, - прошептала девушка, положив руку на крест, осторожно прислонилась к нему головой и закрыла глаза. - Вот увидишь, когда-нибудь здесь будет много цветов. Бедный мой, тебе, верно, осточертели эти маки…
     - Нет, ничуть, - в тон ей ответил ветер. – Они милы и напоминают мне о доме. В саду моей матушки тоже когда-то цвели маки, а я и не замечал, насколько они красивы.
     - Маки, маки, одни лишь маки кругом. Я боюсь маков.
     - Почему?
     - Они напоминают о войне.
     И почудилось девушке, словно сквозь свист ветра слышит она смех. Тихий, приглушенный смех, и кажется, будто это кто-то в далеком мире смеется, где-то за горизонтом, едва ли ближе.
     - Глупая моя, ведь это хорошо. Мы можем быть уверены, что ты нас не забудешь.
     - Я вас не забуду и без них.
     - Мы верим тебе, родная. И надеемся, что ты будешь жива и не скоро еще придешь к нам. Не подведи нас, иначе не будет нам спокойного сна под маком.
     Улыбается слабо девушка, катится по ее щеке одинокая слеза. Продолжают бить поклоны алые цветы, последний луч свой отдает солнце полю и падает за горизонт, продолжая цепляться за облака густым багровым светом.
     - Мне пора, наверное, - неуверенно произносит она. – Солнце село, король будет искать меня.
     - Конечно, иди, - отвечает ей ветер. – Ты ведь придешь еще?
     - Приду, будь уверен, - говорит она, вставая и открывая зеленые глаза, наполненные слезами. – Всенепременно приду.
     - Мы будем ждать тебя, - шепчет голос. -  А ты живи и цвети, милая Бельгия.
     И, названная Бельгией, она в последний раз проводит пальцами по деревянным перекладинам и уходит прочь по маковому полю. Засыпают красные цветы, молча возвышаются кресты над ними, стихает ветер, собираясь лететь дальше, в иные края. Прежде, чем войти в лес, девушка не выдерживает и вновь оглядывается на поле. Нет, ничего не изменилось. Все так же сонно горят маки – красные знаки безымянных могил. И будут они еще долго гореть, быть может, целую вечность. Не погаснуть им, пока жива память о тех, кто нашел свой покой на полях Фландрии.

9. Ориентация
     Скучная Гетеро

10.Привычки, пристрастия.
     Любительница вкусно покушать. Жить не может без своей любимой жареной картошки. Сладкоежка. Что такое Бельгия, да без вафлей и шоколада? Норвегию к себе пускает в дом скрепя сердце и скрипя зубами, ибо знает, что придется с ним делиться. Зато сама вприпрыжку побежит к Швейцарии, ибо у него шоколада неиссякаемый запас. Сюда же добавим любовь к пиву; бельгийка пьет его литрами. Хмелеет быстро, но так же быстро трезвеет. На сей почве дружит и с Германией, и с Пруссией, и с Данией, и со всеми прочими алконавтами планеты. Каким образом при своей склонностью к чревоугодию эта девушка сохраняет фигуру - загадка из разряда "кто убил Кеннеди".
     Коллекционирует буквально все, что имеет способность коллекционироваться. Фарфоровые статуэтки, марки, игрушечные машинки, иностранную валюту... Дома у нее есть несколько больших сервантов, в которых хранятся сии вещи.
     Очень любит комиксы своих художников. У самой в доме стена ее комнаты обклеена вырезками из комиксов Le Chat, главным героем которого является прелестный кот, который постоянно умничает и выдает каламбуры.

11. Пробный пост
    В режиме ожидания

12. Опыт игры или фикрайтерства.(ссылки на фики)
     Три года и два года соответственно

13. Как с вами связаться?
     Известно

14. Как вы узнали об игре?
     Известно

15. Скорость игры.
     Предсказывается левой пяткой

Отредактировано Emma van Daire (2012-02-23 19:12:35)